Читать онлайн книгу "Жертва вечерняя"

Жертва вечерняя
Игорь Винниченко


Под угрозой оказывается существование не только самого человечества, но и всей разумной жизни во Вселенной. Попытаться спасти всех – главная задача для героев книги. Однако вопросы, которые поднимаются в романе, на самом деле намного глубже и важнее. Речь идет о месте и значении человеческого разума в этом мире. Умение сопереживать и помогать – и не только себе подобным. Наконец, способность на жертву во имя высокой цели. Особенно, когда такой жертвой для человека становится его собственная жизнь…





Игорь Винниченко

Жертва вечерняя

Фантастический роман





1


И солнце здесь было обычное, и зелень деревьев ласкала взор, и в воде отражалось голубое небо, но что-то во всем этом было чужое и непривычное, что-то неуловимое, собиравшееся по каплям в подсознании, отравляющее общее впечатление. Может все оттого, что дул неприятный холодный ветер, по озеру шла рябь, и какая-то невнятная серая туча выползала из-за близлежащих гор с угрожающей неприветливостью. Перевозчик неуклюже загребал веслом, отчего лодка то и дело сбивалась с курса, и он суетливо, и опять же неуклюже, корректировал направление движения, поднимая при этом брызги.

Епископ Геллер рассеянно наблюдал, как по воде плывут сорванные ветром листья, но думал не о листьях.

– Кажется, вы разочарованы, – тихо сказал ему Дирк Сто-Гоули, сопровождавший его инспектор службы безопасности колонии, снисходительный молодой человек в костюме космического чиновника.

– Как вам сказать, – отозвался епископ Геллер со вздохом, который давал ему время подумать над ответом. – Я ждал худшего.

– Худшего?

– Ну да. Я думал, это будет узколобый фанатик, маньяк и мракобес, а он оказался милым старичком, да и диакон его тоже приятен.

Дирк кивнул головой.

– Я понимаю ваше настроение, – сказал он. – Похоже, их ясная и истовая вера поселила сомнения в вас, не так ли?

Геллер улыбнулся и покачал головой.

– Слава Всевышней Воле, до сомнений не дошло. Но я совершенно не представляю, что я скажу на коллегии Синедриона!

– Разве христианская церковь является для вас открытием? – удивился Дирк. – Мне казалось…

– Христианская церковь, – перебил его епископ, – давно и уверенно входит в Мировую религию. Очень многие догматы этой древней веры вошли в Свод Заповедей. Но остались отдельные секты, течения, даже личности, кто не желает признать религиозного единства. Это было большой проблемой лет триста назад, но теперь это не более, чем нонсенс.

– Значит, отец Феофан относится к противникам Синедриона?

– Да, конечно. Он принадлежит к течению ортодоксов, самых консервативных христиан, и они с самого начала объявили себя противниками Мировой религии. У них есть свои структуры на Земле, там еще наличествуют тысяч десять – пятнадцать полоумных догматиков, но я впервые встречаю ортодоксального миссионера в космосе. Боюсь, тут есть нарушение существующих соглашений.

– По нашим данным, никаких нарушений нет, – сказал Дирк, насупившись.

Епископ Геллер глянул на него и улыбнулся.

– Вы так отчаянно защищаете его.

– Да, – сказал Дирк, – он мне симпатичен. Вы знаете, мне приходилось знакомиться с материалами вашего Синедриона, и в отличие от многих, я знаю, что такое Мировая религия. Но никогда и ни при каких обстоятельствах я не испытывал такого духовного потрясения, какое испытал при встрече с отцом Феофаном.

Геллер кивнул головой.

– Я вас понимаю, Дирк. Вы попали под обаяние сильной личности, вот и все объяснение. Признайтесь, он наверняка совершил над вами крещение?

Дирк чуть виновато усмехнулся.

– Да. Разве вы не признаете этот обряд?

– Мы отвергаем обрядоверие, Дирк, – сказал епископ. – Мировая религия, это вера свободных людей, не принуждающая ни к чему, а лишь помогающая им осознать свое место во Вселенной.

– И, тем не менее, – не удержался Дирк, – не слишком-то многим вы помогаете.

Епископ вздохнул.

– Это общий духовный кризис, Дирк. Мир сошел с ума от своих открытий, и на время отвернулся от смысла и гармонии. Придет время, и люди снова обратятся к святыням. Это уже было в веках.

– Хочется надеяться на это, – вздохнул и Дирк.

Лодка, наконец, подошла к деревянной пристани на берегу, за которой поднимался поселок из небольших сборных домиков. Какие-то рыбаки неподалеку грузили в лодку сети, собираясь на ловлю. Пучеглазый фиолет в полосатой робе, стоявший на пристани, помог пассажирам лодки выбраться на мостки, и Геллер покровительственно похлопал его по плечу.

– Как я понимаю, поселок построили вы, – сказал он, разглядывая домики, выглядывавшие из зелени, как игрушки на елке.

– Да, – сказал Дирк. – Они тут жили в земляных ямах и грелись открытым огнем.

Епископ еще раз глянул на фиолетового туземца и подмигнул ему. Тот улыбнулся в ответ своим жабьим ртом и сказал:

– Слава Богу!

– Да, да, – сказал епископ сдержано, и они сошли на берег.

Выглядел он крепким, спортивного вида немолодым жизнелюбцем, одевался со вниманием, даже щеголевато, и единственное, что отличало его, был эмалевый значок с Глазом на нашейной повязке, символ Мировой религии. Дирк мысленно представил его в собрании мудрецов, и Геллер легко нашел свое место в этой картине. Уполномоченный исполнитель Синедриона, таково было официальное именование епископа.

Вокруг оставленной машины играли туземные ребятишки, фиолетовые, красные и желтые. Водитель Пат Шимански обучал их футболу, и им это нравилось. Толстая тетка, принадлежавшая к желтой расе, сидела неподалеку и наблюдала за ними – это была воспитательница. Пат очень хотел поставить ее на ворота, но тетка решительно отказывалась.

Епископ лишь дежурно улыбнулся и сел в машину. Дирк же поймал мяч на ногу, пожонглировал им на потеху ребятне, и пробил по воротам. Пат Шимански в блестящем броске поймал мяч, бросил его ребятам и сказал:

– Подарок!

Если бы он этого не сказал, они бы не прикоснулись к мячу, а так немедленно бросились играть между собой.

Сев в машину Пат отметил:

– Еще год назад я мог бы сутками перед ними фокусничать, они бы и не пошевельнулись. А теперь, смотрите, что творится!

– Вы находите в этом прогресс? – чуть иронично спросил епископ.

Пат глянул на него чуть удивленно, повернулся к управлению и ответил:

– Я нахожу в этом удовлетворение.

Он включил питание, осторожно поднял машину в воздух, совершил разворот на месте и, послав прощальный сигнал юным футболистам, двинул ее по дороге в горы.

– Каковы ваши планы? – поинтересовался Дирк у епископа. – Вы возвращаетесь в Миры Согласия?

– Нет, нет, – сказал Геллер. – Цель моей поездки еще не достигнута. С парнями из вашей экспедиции я отправляюсь на другое полушарие, к черным магам.

– Черная магия тоже входит в Мировую религию?

– Разумеется. В нашу систему входят более тридцати двух тысяч исповеданий из уже семнадцати цивилизаций.

Дирк покачал головой.

– И что же их объединяет?

– Сила духа, – отвечал епископ.

Дирк глянул на его вдохновенное лицо с прикрытыми глазами, и промолчал.




2


Первый приступ случился у Ядвиги Яблонской во время длительного, почти трехсуточного перехода от Классена до Марго. Корабельный врач Джой Эркин поначалу решил, что это обычная ОР – отрицательная реакция организма на транспортный субпространственный переход, но уже первый диагноз показал, что это не так. Вскоре он появился в рубке бледный и взволнованный и потребовал капитана Головко для срочного разговора. Через пять минут капитан объявил на корабле режим строжайшего карантина, тогда и были произнесены роковые слова: «Звездная чума».

Корабль «Вольный стрелок» совершал транспортный рейс от порта приписки Плутон по Большому Кольцу Освоения, совершая сразу и перевозку пассажиров, и транспортировку грузов, и массу дополнительных услуг, вроде небольшой культурной программы с участием звезды транк-музыки Эдвина Хина. «Вольный стрелок» был рейдером десантного типа, отслужившим свой век в дальних экспедициях, вполне еще сохраняющим ход и безопасность для регулярных трасс. Михаил Головко шел встречным курсом, из подающих надежды рейсовых капитанов в команду первопроходцев, и работа на «Вольном стрелке» была у него уже ближайшей ступенью к экспедиционному корпусу Космофлота. Он легко справлялся со своими обязанностями, сетуя на текучку и монотонность грузопассажирских рейсов, пока врач Эркин не позвал его на конфиденциальный разговор.

Ядвига Яблонская появилась на корабле в шумной компании туристов с Альдебарана, отправляющихся на ярмарку в систему Хос, и поначалу на нее не обратили особого внимания. И только после посещения Технологической Ярмарки на Хосе, где транк-звезда Эдвин Хин имел шумный успех, – не столько благодаря своему таланту, сколько поражая всех своим пестрым концертным одеянием, – команда обнаружила в составе пассажиров жгучую брюнетку, отправляющуюся на Землю. Ядвига была вызывающе красива, у нее были длинные вьющиеся черные волосы, стройная фигура и пестрый костюм в стиле «цыганки». Именно по этой причине многие члены команды неоднократно выражали желание получить предсказание судьбы любыми, известными ей способами, и девушка увлеченно в эти игры играла. Она скоро стала звездой рейса, потеснив тем самым всем надоевшего, капризного и занудливого Эдвина Хина со всей его богемной командой, и страсти вокруг нее стали обретать острый характер. Тот же Эдвин Хин написал про нее лирическую песню, художник из его команды принялся писать ее портрет, а все остальные непрестанно за ней ухаживали. И вот этот диагноз перевернул всю жизнь на корабле.

«Звездной чумой» в просторечии называлась одна из самых заразных форм информопаталогий (инпатов), т. е. заболеваний, связанных с обменом информации. Открытые не более ста лет назад, эти заболевания до сих пор не поддавались исцелению, и единственной формой борьбы с ними была строгая изоляция. Человечество уже немало пострадало от инпатов, которые передавались не только в прямом контакте, но и через все прочие каналы связи. Целая колония в полторы тысячи человек вымерла после того, как приняла патогенную информацию с гибнущего в космосе корабля. Поэтому инструкции по вопросам инпатов были чрезвычайно суровыми.

Экипаж и пассажиры разошлись по своим каютам и были заперты там без всяких средств связи. Саму Ядвигу доктор поместил в яйцевидную капсулу, откуда исключалось поступление информации, и запер в инфекционном боксе. Капитан Головко опечатал все передатчики, отослав предварительно в Центр управления полетов лишь строго установленное кодовое сообщение о случившемся, перевел корабль в пространственной расположение, и «Вольный стрелок» залег в длительный дрейф, дожидаясь реакции центра.

Первичный карантинный диагноз занял у Эркина около недели. Он понимал, как многое зависит именно от него, и, оставшись на корабле форменным диктатором, очень от этого нервничал. Наконец он пришел к выводу, что среди экипажа и пассажиров заболеваний не обнаружено, и это несколько разрядило атмосферу. Результаты диагностирования снова были закодированы в установленном порядке и переданы в ЦУП. Сообщение было принято, и наступила следующая стадия, пришло время смягчение условий карантина.

Капитан Михаил Головко был человеком сдержанным, а в экстремальных ситуациях становился и вовсе машиноподобным, действуя автоматически, согласно инструкции. Когда же пришел ответ из ЦУПа о смягчении режима, что означало, что Центр не запаниковал, как это бывало, принял их информацию и реально верит в благополучный исход, капитан вдруг почувствовал, что в возникшей расслабленности он не знает, как себя вести. Предстоял длительный период томительного ожидания.

Кроме двенадцати человек команды на корабле было два десятка пассажиров. До сих пор капитан мало вникал в их заботы, доверив их попечительству стюардов и помощника, но теперь в ситуации безусловно необычной, следовало позаботиться о времяпровождении этих людей лично. Головко отправился к помощнику, занимавшемуся вопросами груза и пассажиров.

Лейтенант Космофлота Альфред Дениер принимал ванну, когда капитан вошел в его каюту. На диване была разбросана одежда, какие-то книги.

– Фред! – позвал капитан.

– Я-а-а… – донеслось из ванной сквозь плеск воды.

Капитан брезгливо сбросил с кресла рабочий комбинезон и сел, вытянув ноги. Потянувшись, взял одну из книг, полистал ее.

Дениер вышел из ванной, вытирая голову полотенцем.

– Рад вас видеть, – сказал он весело. – Вы ничуть не изменились за неделю нашей разлуки, капитан.

– Скажите, Фред, – спросил капитан, листая книгу. – Что вам дают ваши медитации?

Он захлопнул книгу и положил ее на столик.

Дениер фыркнул.

– Это не медитации, капитан. Это современная поэзия, записанная по старинке на бумаге. Поэты предпочитают древние способы коммуникаций.

– Нам предстоит целый месяц дрейфа, – сказал капитан. – Чем вы предлагаете заняться?

– Лично я всю неделю сочинял стихи, – сказал Фред. – А вы?

Капитан промолчал.

– Вы хотите что-то предложить? – спросил Дениер.

– Может, вы почитаете ваши стихи для всех? – спросил капитан.

Дениер рассмеялся.

– Ни за что! Это высокая поэзия, капитан, и это не для толпы. В мире есть лишь два – три человека, которые поймут меня правильно.

Капитан снисходительно усмехнулся. Он плохо разбирался в современной поэзии, и не считал это дело серьезным.

– Честно говоря, – сказал он со вздохом, – у меня не выходит из головы эта капсула с девушкой внутри.

Дениер посмотрел на него с удивлением.

– Вот бы не подумал, что вы переживаете это, – признался он.

– Я думаю, – сказал капитан, – что то же самое рано или поздно начнут переживать и все остальные. Скажите пожалуйста, Фред, что за пассажиры нынче на «Вольном стрелке»? Можно ли быть в них уверенными?

Дениер пожал плечами.

– Команда Эдвина, это богемные босяки, в которых никогда нельзя быть уверенным. Их семеро, и каждый из них живет самовыражением. Я с самого начала, если вы помните, был против этой программы.

Капитан кивнул.

– Ну и полтора десятка случайных пассажиров с разных мест, – продолжил Дениер. – Трое едут с ярмарки, пятеро – колонисты, едут в Систему за субсидиями. Супружеская пара вольных путешественников, порхают с планеты на планету. Трое детишек с воспитателем, они подсели с Флоры. И еще один тип, гений 3-й категории. Он работал у юстов на Мери-Оаже в научном центре и заработал миллион эргов.

– Их надо держать вместе, Фред, – сказал капитан. – Я боюсь глупостей.

– Вы боитесь паники?

– Я боюсь глупостей, – повторил капитан. – Займитесь пассажирами, устройте им какое-нибудь общее занятие, – без нажима, конечно. Вовлеките их в игру, Фред.

Дениер кивнул, не сдержав, впрочем, усмешки.

– Не думаю, что опасность реальна, капитан. В большинстве своем они жители Колониального Космоса и не раз бывали в переделках.

Капитан поднялся.

– Я надеюсь на вас, Фред.

Он спустился на пассажирский горизонт и первый, с кем он там встретился, был длинноволосый парень из команды Хина.

– Привет, капитан! – сказал тот, широко улыбаясь. – Мы снова на свободе, да?

– Да, – сказал капитан.

Длинноволосый ногой открыл дверь в каюту и вошел туда. Навстречу ему раздался радостный вопль.

Капитан прошел мимо. В так называемой команде Эдвина Хина кроме самого певца было трое музыкантов, художник и две девицы, сопровождавшие обычно пение развязными танцами. Популярность транк-музыки на планетах Системы последнее время сильно упала, вот и приходилось звезде жанра разъезжать по окраинам. Это, впрочем, ничуть не понижало энтузиазма исполнителей, как на сцене, так и в быту. В их хамоватом напоре было слишком много искусственности и пошловатой надуманности, так что Михаил Головко, в молодые годы бывший приверженцем транка, теперь с трудом удерживал себя от презрения к ним.

Рейдер «Вольный стрелок» не отличался особыми удобствами для пассажиров, и небольшой ресторан с баром был единственным местом, где они могли собраться. Прошло уже более получаса после отмены строгой изоляции, но ресторан все еще был пуст. Кок Чень Чжу находился за стойкой, а супруги путешественники сидели за столиком, попивая напитки. Мужчине было лет пятьдесят, он был радостно возбужден и улыбался, а его жена, женщина лет тридцати, чуть устало поглядывала по сторонам.

– Капитан! – обрадовался Чень. – Поздравляю вас с успешным завершением дела. Выпьете что-нибудь?

– Что у вас так пусто? – спросил Головко, присаживаясь на высокий табурет у стойки.

– Они приходят в себя, – сказал Чень, улыбаясь. – Впрочем, доктор уже выпил пять порций крепкого, это в два с половиной раза больше обычного. Он ушел, чтоб ни с кем не видеться.

– Он нервничает? – спросил капитан.

– Да, – сказал Чень.

В ресторан уже входили, шумно переговариваясь, новые посетители. Двое были купцами, возвращавшимися с ярмарки, а третий – тот самый гений-миллионер.

– Капитан! – вскричал один из них («не гений», – подумал капитан), – так что, все обошлось? Или нет?

– Я уже все объявил, – сказал капитан. – Все решится после месячного карантина. Но никаких оснований для тревоги уже нет.

– Да полно вам, капитан, – сказал другой. – Как это нет оснований! Мы все крутились вокруг нее, а вы говорите, нет оснований.

Тут гений кашлянул и произнес:

– Я уже пытался объяснить им, что инпаты проявляются алогично. Понять это трудно, но это так.

– Вы Энрико Бернарди, не так ли? – спросил капитан.

Гений благодарно улыбнулся и кивнул.

– Да, я работал у юстов в научном центре.

– Насколько я помню, – сказал капитан. – У вас есть какие-то гипотезы по инпатам?

– Это было давно, – сказал Бернарди. – Мои гипотезы не подтвердились, хотя и опровергнуть их не смогли.

– Пожалуйста, – обратился один из купцов к Ченю, – что-нибудь освежающее, непременно шипучее, но не сладкое.

– А мне можно сладкое, – сказал другой.

– Вы познакомились с диагнозом? – спросил капитан у Бернарди.

– Не успел. Я пытался связаться с доктором, но он не отвечает.

– Ваша консультация была бы кстати, – сказал капитан. – К тому же вы могли бы рассказать пассажирам об особенностях инпатов. Ведь тут столько всего наворочено.

– Конечно, я готов, – сказал Бернарди, и обратился к коку, – мне, пожалуйста, минеральной воды.

Капитан выпил еще порцию крепкой смеси, махнул рукой коку и отправился на мостик. Навстречу ему в ресторан шумно ввалилась компания музыкантов в полном составе.

– Чень! – закричал от двери Эдвин Хин, – ты живой? Так знай, мы пришли это отметить!




3


К вечеру ресторан был полон, но не еда была там главным занятием. Шел спор, жаркий и напряженный спор, расколовший зал почти надвое. Все началось с того, что лысый музыкант из команды Хина, отзывавшийся на кличку Бим-Бом, устал и заявил для всех:

– Господа! Я прошу всех вас отбросить иллюзии. Никто не станет нас спасать, никто не станет нами заниматься. Звездная чума, это печать смерти, вот что. И пусть ни один прибор не докажет, что мы с вами заражены, печать уже поставлена, и где-то наверху против наших фамилий уже поставлен крест. Потому, кончайте нудить и давайте достойно встретим наш общий конец.

Два-три его приятеля закричали «Ура!», сам Эдвин Хин наморщился, а пассажиры возмущенно загомонили.

– Приятель, – заявил штурман Том Онго. – Вы можете выделывать эти свои штучки в своем кругу, чтобы возбудить своих подружек, но в космосе это называется «устраивать панику». Меры ответной реакции ничем не ограничены.

– О какой панике речь? – вступился за приятеля длинноволосый музыкант, прозывавшийся Дюком. – Паника, это когда кричат: «Спасайся, кто может!» и давят женщин и детей. Бим-Бом говорит о другом, давайте будем достойны той ситуации, в которой мы все оказались.

– Да хватит уже! – вскочил нервный супруг-турист. – Самовыражайтесь на сцене, клоуны! Там это имеет спрос.

Его молодая супруга дернула его за рукав, и он осекся.

– Вот именно, – поддержал его один из купцов. – Чего вы, ребята, на нас растрачиваетесь? Мы в эти игры уже давно не играем.

– Да вы меня не поняли! – дрожащим от обиды голосом заговорил Бим-Бом. – Я не то хотел сказать. По-моему, пир во время чумы это и есть победа над смертью, торжество жизни, если хотите…

– Никто не собирается умирать, дружище, – сказал тогда вполне дружелюбно Фред Дениер. – Если нам позволено общаться друг с другом, значит наше положение не так уж плохо.

– Вот этого не надо, – начал тогда возражать художник из все той же группы Хина, некий Буль дер Глюк. – Я говорю, врать не надо, Дениер! Ведь мы все знаем, что такое «звездная чума». Чего мы врем друг другу? Я сам работал в этой системе, и знаю, что карантин объявляется после первого сигнала кода, и всякая связь с зараженным кораблем прерывается. Никто не анализировал нашего диагноза, Дениер! Этот месяц, что нам дали, это всего лишь срок адаптации, чтобы успокоить нас. Потом найдутся новые доводы, и так будет длиться бесконечно. Потом мы взвоем, и нам позволят посадку где-нибудь на неосвоенной планете за пределами Кольца. На моей памяти такие операции были проделаны с тремя пассажирскими кораблями. Вы должны знать об этом, Том. Это «Баязет», «Капитан Кук» и «Весна».

Том Онго пожал плечами и ничего не ответил.

– Даже если все это так, – со вздохом произнес купец Дон Гомес, – то какая нужда была говорить обо всем этом нам, пустомеля?

Супруга туриста до боли впилась ногтями в руку своего мужа.

– Что ты, Стелла? – испугался тот. – Пусти же…

– Наши дети, – простонала она. – Наши дети, Арт! Мы уже никогда не увидим их…

По ее окаменевшему лицу потекли слезы.

– Не верь ты им! – вскричал муж. – Это же негодяи, им бы только публику шокировать!.. Не смейте пугать мою жену! – закричал он, потрясая кулаками.

– Успокойтесь, господа, – поднялся Фред Дениер. – Нет необходимости пускаться в драку. Мы сейчас ничего не решим, и нам в любом случае надо ждать целый месяц. Ребята хотят поиграть в смертников, пусть играют. В той мере, в какой это не затрагивает наших интересов. Только учтите, никому из них нельзя верить. Это игра…

– Я не играю перед вами! – закричал Буль дер Глюк. – Я заявляю со всей ответственностью, что у нас нет выхода! Мы или подохнем здесь, или до конца дней будем проживать в какой-нибудь глуши…

Кто-то из колонистов подскочил к нему и ударил в лицо. Немедленно завязалась потасовка, завизжали женщины. Членам команды с трудом удалось растащить драчунов.

– Вы дождетесь, – сказал Том Онго Хину. – Мы вас всех упрячем под арест.

– В моей команде нет коллективной ответственности, – отвечал транк-звезда, лениво поглядывая по щеке одну из своих подружек. – Каждый у нас отвечает только за себя.

Подружка радостно засмеялась.

Капитан Головко появился спустя минуту, когда страсти еще не затихли, но его появление сразу остудило разгоряченных драчунов. В хладнокровном спокойствии капитана было больше угрозы, чем в негодовании штурмана.

– Все в порядке, капитан, – сказал Фред Дениер, улыбаясь. – Ничего серьезного.

Капитан холодно кивнул ему.

– Господин Глюк, – сказал он художнику. – И вы, господин Патеко, – сказал он колонисту, начавшему драку. – Вам надлежит разойтись по каютам. Я продлеваю ваш карантин.

– Бред, – сказал художник. – Я не намерен подчиняться.

Капитан Головко глянул на него с холодным интересом, и художник, выдержав этот взгляд, вздохнул:

– Ладно, я готов посидеть еще три дня, если вы видите в этом смысл. Привет всем!..

Он пожал руку Эдвину Хину, поцеловал одну из девушек, и вышел. Следом друзья увели красного от возбуждения колониста.

– Итак, это диктатура? – спросил громко Хин.

Капитан не ответил. Он сделал знак Чень Чжу, и тот включил музыку.

– Самое время для танцев, – хмыкнул кто-то из компании Хина и они засмеялись.

Капитан не стал обращать на это внимание, и неторопливо вышел. На самом деле он был уже крайне возбужден, потому что обнаружил в ресторанной потасовке явные признаки психологического кризиса.

Он вышел в коридор командного уровня и неожиданно услышал за собой характерный щелчок закрываемой двери. Он обернулся и прочитал на двери «Бокс-А». Ниже было приписано: «Строгий карантин. Вход категорически запрещен». Капитан шагнул к этой двери и нажал ручку.

Дверь раскрылась, и он увидел прижавшегося в страхе к стене молодого Вильда Бауэра, стажера-программиста. Вид у юноши был затравленный.

– Это вы, капитан, – пролепетал он. – Я так испугался…

– Что вы здесь делаете? – спросил капитан с интересом.

– Так, ничего, – сказал Вильд и закусил губу.

Капитан смотрел на него и ждал. Вот, думал он, сейчас он глянет на меня с вызовом. Вильд собрался с духом и посмотрел на него, но его вызова хватило ненадолго. Теперь он сломался, подумал Головко. Будет плакать.

У Вильда задрожали губы.

– Простите меня, капитан, – проговорил он, всхлипывая. – Я не в себе. Мне бы надо к врачу…

– Что ж, пойдемте, – согласился капитан. – Джой у себя. Успокойтесь, Вильд, мы вам поможем.

Они вышли из бокса, и капитан оглянулся на капсулу – огромное голубое яйцо, в котором находилась Ядвига, лишенная возможности подать о себе знать.

В кабинете у врача Эркина уже находился Бернарди, сидел за монитором и анализировал данные исследований. Сам Джой Эркин сидел в кресле, вытянув ноги и закинув руки за голову. Капитан вкратце рассказал о своей встрече с Вильдом, и оба немедленно повернулись к ним.

А Вильд снова заплакал.

– Я ничего не могу поделать, – говорил он с отчаянием. – Всю неделю она снится мне и умоляет освободить ее.

– Вы любили ее? – спросил Бернарди.

– Я не знаю, – признался тот. – Может это юношеская влюбленность. Она никогда не обращала на меня внимания, она крутила с этими, с музыкантами… И еще с толстым колонистом.

– В каком виде она вам снится?

– Она плачет, – сказал Вильд, вздохнув. – Она говорит, что никакой чумы у нее нет, что Эркин… Извините, Джой, но во сне она говорит, что вы ревновали ее, что вы хотели от нее чего-то мерзкого, а она отказалась, вот вы ее и упрятали.

Эркин покраснел.

– Это чудовщная ложь!

– Вас никто не обвиняет, Джой, – сказал капитан.

– В конце концов, Бернарди все может проверить, – заявил Эркин. – Мне кажется, что я еще сильно смягчил диагноз.

– Какие у вас на то были основания? – спросил Бернарди.

Эркин вскочил.

– Я так и знал!.. Я знал, что теперь все будут тыкать в меня пальцами!.. Что ж, если хотите, вскройте капсулу и убедитесь сами!..

Он выскочил из собственного кабинета, хлопнув дверью.

Капитан с Бернарди переглянулись.

– Его тоже надо изолировать? – спросил капитан.

– Этим вы ничего не добьетесь, – вздохнул Бернарди. – Боюсь, капитан, на вас накатывается нештатная ситуация.

– Мятеж на борту? – улыбнувшись, спросил капитан.

Вильд, переводивший взгляды с одного на другого, счел возможным вмешаться.

– Свободно, – сказал он. – Из-за Ядзи половина пассажиров свихнулась.

– Это вне логики, капитан, – сказал Бернарди. – Самое страшное в этих заболеваниях, это страх. Он сводит с ума. Люди начинают ненавидеть друг друга.

Капитан поднял голову.

– Вильд, – сказал он. – Ступайте в ресторан и постарайтесь не взвинчивать народ своими переживаниями.

Вильд Бауэр вышел, и капитан повернулся к Бернарди.

– А теперь ответьте мне честно, Энрико. Вы верите в то, что эти люди в Центре Космофлота думают о нас?

– Я верю, – сказал Бернади, – что они приложат все усилия. Но я боюсь, что их усилий будет недостаточно. Процессы психологического разложения уже начались.

– Это можно назвать последствиями чумы?

Бернарди вздохнул.

– Пока я не могу сказать ничего определенного, капитан. Кроме того, что ваш доктор на грани срыва.

– Я это заметил, – буркнул Головко.

– Будем надеяться на лучшее, – сказал Бернарди со вздохом.




4


Жизнь корабля протекала в томительных поисках достойного занятия для членов экипажа и пассажиров. Фред Дениер организовал было спортивный турнир на бильярде, но штурман Том Онго так легко всех побеждал, что отбил охоту к состязанию. Неожиданно вошло в моду гулять по коридору служебного горизонта, где находился «Бокс-А», и это называлось «навестить Ядзю». Многие утверждали, что эти прогулки давали несомненный психологический эффект встречи. Было замечено, что некоторые из прогуливающих останавливаются у дверей бокса и что-то говорят. Капитан распорядился поставить там караул из членов экипажа.

Но скоро события вновь обострились, и причиной тому опять же оказалась яйцевидная капсула в «Боксе-А». Само наличие караула оказалось узлом возбуждения, то и дело там собирались компании и вели нескончаемый разговор о Ядвиге. Вспоминались все ее выходки, фразы, поступки. Она многим в шутку гадала, и вот теперь все принялись вспоминать содержание ее пророчеств, почему-то вдруг увидев в этом некую прозорливость. Страхи и сомнения только умножились. Уже через неделю возникло первое предложение раскупорить капсулу, чтобы этим решить все сомнения, но тогда оно еще вызвало общий протест. Прошло еще время, и трое пассажиров связали караульного, и около часа возились в боксе с капсулой, так ничего не сумев открыть. Все трое были отправлены под арест, но вскоре на корабле стала формироваться идея всеобщего голосования по вопросу о вскрытии капсулы.

Капитан Головко понял, что нужны решительные меры. Служебный горизонт был закрыт для посещения пассажирами, а на дверь «Бокса-А» был поставлен персональный замок, реагировавший исключительно на личный код капитана. Он собирался ввести на корабле чрезвычайное положение, но компьютер каждый раз уведомлял его, что для этого пока нет законных оснований.

Ситуация обсуждалась на совете у капитана, где присутствовали Фред Дениер, штурман Том Онго, доктор Эркин и Бернарди.

– Я то считаю, что мы должны действовать по уставу, – утверждал штурман. – Загнать всех по каютам, и ждать приказа.

– Состояние людей не позволяет изолировать их, – вздохнул Эркин. – Они все на грани срыва.

– Я хотел бы знать, – сказал капитан. – Этот кризис порожден ситуацией, или он генерирован искусственно.

Все изумленно глянули на него.

– Откуда такие подозрения, капитан? – спросил Фред. – Снова, теория заговора?

– Конечно, легче всего сослаться на недобрую волю неизвестных негодяев, – усмехнулся Бернарди. – Увы, я не могу себе представить таких негодяев.

Капитан вздохнул.

– Тут есть ряд несовпадений, господин Бернарди, – сказал он. – Мы все знаем, что инпаты зарождаются, как правило, в темных территориях, в процессе освоения новых пространств. Но «Вольный стрелок» шел по курсу, где ходят сотни кораблей обитаемой зоны. И эта девушка, как я понял, не из числа открывателей. Где она могла подцепить чуму?

– Где? – повторил вопрос Эркин.

Капитан глянул на него.

– Я не поленился проанализировать ее биографию, – сказал он. – Наша прелестная цыганка, наша искательница приключений, является офицером Всевидящего Ока.

Всевидящее Око, организация духовной безопасности, действующая под эгидой Синедриона, не относилась к числу авторитетных учреждений, и потому заявление капитана не произвело большого впечатления.

– И что? – спросил штурман. – Думаете, ее заразили церковники?

– Она восемь лет работала в лаборатории по исследованию дионисийских оргий, – сказал капитан. – Мне кажется, это явление патологического характера, не так ли, Энрико?

Бернарди кашлянул.

– Не совсем так, капитан, – чуть усмехнулся он. – Дионисийские оргии, это форма древних медитаций. Ничего особенного, если именно это вас беспокоит.

– Я вспомнил, – сказал Фред. – Она прекрасно исполняла танец вакханки.

– Вряд ли это имеет отношение к нашим проблемам, – сказал Бернарди. – А что касается заражения инпатами, капитан, то там бывают самые удивительные причины…

Совет этот закончился безрезультатно.

Напряжение разрядилось, когда, наконец, пришел ответ из Центра. Во-первых, это ясно означало, что диалог с Центром не оборван, что их слышат и о них думают, а во-вторых, им шли навстречу. Рейдер «Вольный стрелок» направлялся на посадку в отдаленную колонию Пальма, где экипаж и пассажиры могли пройти «реабилитационное исследование» и дожидаться компетентной комиссии для решения своей судьбы. Напряжения и безысходности сразу поубавилось.

Новость переполошила всех.

– Я знаю эту колонию, – объявил Коен Фергюсон. – Это забавное собрание филантропов и чудаков. У них водятся туземцы, всякие гуманоиды, и они пытаются их просветить. Это все равно, что обучать грамоте мартышек! Но это очень далеко.

– Все происходит так, как я говорил, – не сдавался Глюк. – Нас бросили на дальнюю планету, чтобы навсегда забыть там.

– Глупости, – возражал Бернарди. – Если бы опасность сохранялась, никому бы и в голову не пришло направлять нас на обитаемую планету. Это было бы вопиющим нарушением Соглашения Разумов.

Спорили об этом опять до хрипоты, но направление споров уже было иное, и можно было констатировать, что кризис прошел.

Капитан Головко и сам испытал немалое облегчение, но виду не показал. Переход действительно предстоял долгий, и они с Томом Онго занялись прокладкой курса, отойдя от общественной жизни корабля. Команда, у которой тоже появилось дело, также отвлекалась от разговоров, сплетен и споров, что не могло не оздоровить общую обстановку. На третий день был объявлен старт, и под этим предлогом капитан наконец разогнал всех пассажиров по каютам.

– Всегда бы так, – сказал Том Онго перед пуском генераторов.

И они со вздохом облегчения вошли в транспортный режим.

Бортовой архив дал сведения о Пальме: колония малого масштаба, население около пяти тысяч человек. Этнографическая экспедиция Сириусского университета, консульство, медицинские и культурологические учреждения. Имелось местное население низкого уровня развития, гуманоидная раса, с которой был налажен информационный контакт. Собственно, эти туземцы и являлись смыслом существования колонии на Пальме. Название же планете было дано вовсе не по наличию пальм, а по фамилии первооткрывателя, капитана Аугустино Пальма.

Поначалу никто не мог понять, почему «Вольный стрелок» был направлен именно туда, где пять тысяч человек заняты культурологическим контактом, но когда капитан Головко сформулировал это свое непонимание в качестве вопроса для бортового компьютера, последовал исчерпывающий ответ. За последние пять лет несколько кораблей Космофлота, подозреваемые в заражении инпатами, направлялись на Пальму, где получали помощь. Головко перепроверил эту невероятную новость: так оно и было! Компетентные комиссии лишь подтверждали полное выздоровление экипажей. Подробности лечения не сообщались.

Головко срочно вызвал Бернарди и рассказал ему обо всем, что узнал из архива.

– Этого не может быть, – сказал тот. – Если там действительно произошло исцеление «звездной чумы», это должно было бы стать сенсацией для всего мира! Но об этом нигде нет ни слова.

Капитан предложил ему перепроверить информацию, и Бернарди немедленно этим занялся. Он выяснил, что экипажи всех перечисленных кораблей списаны из состава Космофлота, но все по собственному желанию. Некоторые из этих людей поселились в колонии Пальма, но остальные расселились по Обитаемой Вселенной очень свободно, то есть режима секретности для них не создавалось. Диагноз «звездной чумы» и других инпатов во всех случаях был признан ошибочным.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/igor-vinnichenko-10977941/zhertva-vechernyaya/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения